В редакции «ОК» раздался телефонный звонок. Уточнив, не ошиблась ли номером, звонившая пояснила: «Меня зовут Анна Ионовна Цыбанёва. Мне 93-й год, и пока я жива, пока еще помню, хотела бы рассказать, как во время оккупации трудилась в колхозе «Красный огородник…». Не дожидаясь ответа, будто торопясь передать очень важные сведения, женщина начала свой рассказ. «Подождите-подождите, – остановили её мы. – Назовите адрес – приедем».
С Алтая – в Белореченскую
Супруги Ион и Полина Касимовы с маленькими дочерьми Тасей, Аней, Катей и Лидой в 1936 году переехали в ст. Белореченскую с Алтая. Дело в том, что годом ранее главу семьи Иона Макаровича за хорошую работу (он был шорником и сапожником) поощрили путевкой в Горячий Ключ. Отдохнул там мужчина, осмотрелся, погостил у своего земляка в Белореченской и влюбился в тёплую и щедрую Кубань. К семье вернулся с предложением: «Переедем!». Жена согласилась.
Только наладилось…
В Белореченской Ион Макарович пошел работать в колхоз. Супруги жили на съемной квартире, а затем им выделили участок для строительства на окраине станицы. Дочери часто болели, и глава семьи, оберегая близких, настаивал, чтобы жена Полина Никифоровна была дома. К тому же в 1938 году у Касимовых родилась пятая дочь – Маруся.
– В то время все обязаны были работать, – рассказывала Анна Ионовна. – Маму, конечно же, звали в колхоз. Но не с кем было оставить малышку. И тогда вместо мамы пошла в колхоз поить телят наша 9-летняя Лида. Пошла и осталась. Когда подросла, дояркой стала. Так всю жизнь на ферме и проработала.
В 1941 году Касимовы достраивали новый дом, оставалось только накрыть крышу. А еще у них родилась шестая дочь – Нина. И вдруг война!
Вместо братьев и отцов
Главу многодетной семьи в числе первых забрали на фронт. Ане – Анне Ионовне – в 1941 году исполнилось 14 лет. Она окончила шестой класс Пушкинской школы. Вместе с одноклассниками девочку отвезли на уборку урожая в третью бригаду колхоза «Красный огородник». Там и началась ее трудовая биография.
Как вспоминает Анна Цыбанёва, женщинам-колхозницам разрешали днем съездить домой навестить маленьких детей, а вот школьники жили и трудились в хозяйстве безвыездно. В бригаде была своя баня, столовая…
Днем 13-14-летние подростки серпами жали пшеницу, а ночью работали на молотилке и веялке, зерно для отправки в зернохранилище тоже грузили сами…
– Некоторые сомневаются: да что вы, маленькие такие, там могли делать? – будто споря с незримым собеседником, негодует Анна Цыбанёва. – Да мы делали больше взрослых! Вот женщины ушли домой, а мы на молотилку, на веялку. Поработаем до 2-3-х ночи, просим: мы спать хотим! И как только объявят отбой – где кто стоит, тот там и падает. Полежали-полежали – подъем! «Да мы не выспались!» – кричим. – «А ваши отцы на фронте спят?» И всё – молчок. Это был весомый аргумент. Вытрешь слезы и опять за работу. И так до 7-8 утра, пока женщины нас не сменят.
В 1942 году во время оккупации Белореченской в здании Пушкинской школы была конюшня. Занятий не проводили. Школьники трудились в колхозе.
– Мы штрикачками (инструмент, напоминающий тяпку) пшеницу пололи, потом серпами ее жали, снопы вязали, в кресты складывали. На быках на ток возили и молотили. В основном делали это ночью, чтобы не попасть под бомбежку, – вспоминает наша героиня. – И кормили нас, как всех: макухой из подсолнечника и лепешками из кукурузы. А еще были картошка, молоко.
Горький мёд
Август 1942-го. По словам Анны Цыбанёвой, перед приходом немцев в Белореченской стало неестественно тихо. Прошел слух, что в бригаде колхоза «Красный огородник» (что на горе, в районе нынешнего пос. Степного) работникам дают мед.
– А у нас по соседству жил цыган Васька. Его отец уже стареньким был и на фронт не годился, – продолжает свой рассказ Анна Ионовна. – Вот они запрягли в телегу лошаденку, взяли меня и еще несколько девочек и поехали за медом. Только на гору поднялись, стали пули свистеть. Навстречу нам мчатся два всадника в форме: «Куда едете? Там цепь немецкая!» А я думаю: вот бы её посмотреть!..
За ту свою мысль шальную подростковую Анна Ионовна потом еще долго себя корила. Ведь тогда она понятия не имела, что такое оккупация, страх, смерть…
А пули все свистели и свистели, трепя скирды, стоящие в поле.
– А мы едем и едем. И ничего. Как заговоренные, – до сих пор удивляется женщина. – Доехали до бригады. Там нет никого.
Почувствовав неладное, мужчина укрыл детей в столовой. Только они там расселись, налетели самолеты. Одна бомба угодила в колхозный сарай. Он вспыхнул. И всё резко стихло. Воспользовавшись моментом, отец Васи перевел детей на кухню. Аня оказалась у стены напротив окна.
– Я сразу в угол забилась, затихла. Меня пугала жуткая тишина. А тут пулеметная очередь. И прямо в стенку над моей головой. Такого страха я тогда натерпелась!
Позже, еле дыша, Аня вышла со всеми во двор. Послышался рокот немецких мотоциклов. Васька почему-то начал махать руками и кричать что-то немцам. А те, не обращая на него внимания, двигались к станице. Ехали рядами, как на параде.
Слава Богу, детей они не тронули. Охотники за медом тоже заторопились домой. Аня была так напугана, что даже не стала дожидаться, пока Васькин отец починит телегу.
– Думаю: пойду по дороге тихонько, чтобы не расстреляли, а к полю кукурузному дойду – побегу, – вспоминает Анна Ионовна. – Так и сделала. Прибегаю домой, а там люди ко мне: ты не видела, ты не знаешь? Только мы поговорили и разошлись, падает бомба. На то самое место, где мы только стояли…
Главное – выжить
С приходом фашистов в станице начался настоящий террор. По словам нашей героини, особенно зверствовали румыны.
– Они были очень злыми. Избивали, насиловали, коров тащили. Три дня им воля была, – говорит Анна Цыбанёва. – Бывало, повесят котелок на руку, придут в дом и требуют: матка, яйка, молоко!
Все это время Полина Касимова прятала старших дочерей в подвале собственного дома, накрыв дверь в него постельным бельем. Сама же оставалась с малышами.
Когда в Белореченской (месяца через полтора) установился какой-никакой порядок, фашисты приказали станичникам убрать трупы солдат.
– Вот мы и пошли: соседки-подружки Галка, Тамарка и я, – продолжает Анна Ионовна, – у кромки кукурузного поля нашли семерых мертвых солдат. Один был без ноги и лежал на подводе, трое в одной стороне, трое – в другой. В карманах у них оказались документы. Мы прочитали. Это были раненые из Армавирского госпиталя. Их эвакуировали, но, видно, сопровождавшие довезли их до кукурузного поля и бросили, а сами на лошадях умчались, спасаясь от фашистов.
– Мы тогда глупыми были, – рассуждает Анна Цыбанёва, – поэтому документы положили обратно, а нужно было забрать и сохранить. У них же родные и близкие есть, которые так и не узнали, где и как умерли их отцы и мужья.
Под страхом смерти
В тот же день судьба приготовила для подружек еще одно испытание. И они его с честью выдержали. Возвращаясь домой, в зарослях кустарника подростки наткнулись на советского солдата. Совсем юного. Он попросил у них еды, расспросил, где фашисты и сколько, а главное – далеко ли лес.
– На его форме были лычки, и непростые, – рассказывала Анна Ионовна. – Прощаясь, он попросил нас быть внимательными, чтобы не привести за собой немцев. Дома мы рассказали об этом родителям. Они собрали всё, что было: молоко, лепешки, картошку. Дали нам даже ложки и отправили назад…
И это несмотря на указ оккупантов о том, что если кто из мирного населения будет помогать партизанам, расстреляют весь квартал.
– Пошли, а за нами Ваня Котёлко увязался. Мы прогнали его, – вспоминает Анна Цыбанёва, – потом уже мне соседка рассказывала, как мальчик в слезах пришел к матери и заявил, что Анька, Тамарка и Галка пошли к партизанам, а его не взяли. Мать цыкнула на сына и строго-настрого наказала никому об этом не говорить, а то всех расстреляют. И всё. Тишина. Ваня молчал.
Тем временем девочки нашли военных (их оказалось шестеро) и передали продукты.
– Все молоденькие, все командиры, по-моему, – уточнила наша героиня, – потому что лычки оторваны. Если бы вы видели, как они ели! Даже руки тряслись. Каждую крошечку подбирали…
Из разговора выяснилось, что они дня три ничего не ели и не пили. Военные хотели расплатиться с детьми мелочью, но девочки отказались. Они принесли им еще колодезной воды и белого колхозного винограда, что рос под горой.
И только подружки добрались домой, как на улицу приехали немцы с пушками и пулеметами и выстроились в одну линию. Дула орудий направили в сторону горы, где были заросли кустарника. Немцы говорили, что там партизаны. В тот момент испугались все: и взрослые, и дети. Что, если девочек кто-то выследил и сообщил в комендатуру? К счастью, обошлось. Фашисты постояли-постояли и уехали.
Совсем другая, мирная история
После войны у Анны Ионовны началась совсем другая, мирная жизнь, в которой она стала счастливой женой и многодетной мамой. Только вот ежегодно накануне 9 Мая сердце женщины начинает щемить от воспоминаний, которые, может быть, и хотела, да не получается забыть.
Елена ПРИХОДЬКО.
