Она не представляла свою жизнь без лошадей. Да что там жизнь, даже там, за последней чертой, смерть не смогла выбить ее из седла. Памятник, установленный на могиле Анны Болвачевой на кладбище в станице Рязанской, не может не потрясать. Силуэт каменной девушки, сидящей на каменном коне, буквально парит над полем, где отважная наездница так любила когда-то скакать во весь опор. И как часто тем, кто стоит и смотрит здесь на задумчивую красавицу, кажется, что в каменной груди изваяния стучит ее живое горячее сердце.
Отчаянная храбрость при исполнении трюков во время джигитовки на краснодарском ипподроме, официальная служба в Почетном карауле Кубанского казачьего войска, радость редких встреч со своей мамой и четырьмя братьями, живущими в станице Рязанской, наслаждение скоростью во время вечерних поездок с друзьями-байкерами на мотоцикле «Хонда»… И как гром среди ясного неба: случайный выезд чужой «Шкоды Октавиа» на встречную полосу, жуткая авария, более чем двадцатидневная борьба за жизнь и скорбный итог. В пятницу, 29 июня 2018 года, Анна Болвачева умерла от остановки сердца.
Время летит галопом, как кони на краснодарском ипподроме. Легендарной наездницы нет с нами уже больше года. Но в комнате ее, на втором этаже недостроенного дома в станице Рязанской, время навсегда остановилось. Ждут ее заботливых рук зверята – мягкие игрушки. Сиротливо теснятся на полке многочисленные сувениры. И рисунки, и фотографии… очень много фотографий! Анина мама, Людмила Инешина, бережно хранит все это в первозданном виде, потому что верит и чувствует: дочь всегда где-то рядом.
Присутствие Анны чувствовал и скульптор Вадим Бабак, более пяти месяцев работавший в Анапе над ее каменным воплощением. К работе он подошел творчески, приезжал на ипподром, общался с друзьями девушки, смотрел и обмерял ее коня по кличке Достойный, перебирал элементы сбруи. Трагедия Анны Болвачевой тронула до глубины души не только его, плакала вся семья мастера. Поэтому неудивительно, что девушка ему даже снилась. Более того, однажды в мастерской во время работы Вадим боковым зрением заметил, что кто-то подошел к нему сзади и стал разглядывать почти завершенную скульптуру.
– Ну, как? – спросил Вадим гостя.
– Прикольно! – ответил ему незнакомый женский голос.
Скульптор обернулся, и по телу прокатилась волна колючих мурашек: в мастерской никого не было… Понял мастер, что это Анна приходила к нему, и что это именно она не позволила изобразить ее улыбающейся, как изначально планировалось. Всегда была серьезной и сосредоточенной, и для фотографий не делала исключений. Не зря даже мама когда-то звала дочку Царевной Несмеяной. Вот и теперь задумчиво смотрит куда-то поверх станицы сверкающая позолотой девушка, и нет на ее лице улыбки…
Не улыбка, а какой-то неземной восторг на лице дочери был в тот день, когда Людмила Инешина впервые увидела ее скачущей на лошади. Было это в сибирской деревушке Тарма на берегу Ангары. Водились там, в тайге, одичавшие лошади. К ним и удалось Ане каким-то чудом подобрать ключи, заслужить доверие, а потом через всю деревню проскакать несколько сот метров без седла и уздечки. Ох и влетело за это растрепанной, но вопреки всему счастливой двенадцатилетней девчонке! А у нее уже тогда бурлил в крови адреналин, доставшийся от казачьих предков, живших на берегах вольного Дона и покорявших Сибирь.
– Не успели мы приехать в станицу Рязанскую, – вспоминает Людмила Инешина, – а Анечка уже с кем-то познакомилась и прискакала домой верхом на коне.
О том, что ездить верхом она толком не умела, Анна тогда не знала, а поняла потом, когда после школы поступила работать на ипподром в Краснодаре. Увидела случайно объявление, что здесь обучают тренеров лошадей. И хоть для Анны этот вариант показался очень заманчивым, а специальность – престижной, как же тяжело давалась наука хрупкой девушке: прежде чем в седло сесть, надо накормить, почистить, навоз убрать. Но любые трудности оказались нипочем целеустремленной казачке. Все смогла, все преодолела, самые сложные трюки освоила. А ведь еще и училась параллельно в Лабинском аграрном техникуме, а потом – в Кубанском аграрном университете.
На ипподроме ей предложили попробовать себя в джигитовке. Для этого ей понадобилась не только физическая подготовка, но и чувство баланса, и смелость. Это потом зрителям казалось, что грациозной наезднице просто не знаком страх. На самом деле сначала ей было очень даже страшно, особенно во время исполнения элемента «обрыв», когда наездник висит вниз головой, пока конь идет галопом.
– Помню, как я первый раз побывала на скачках, – вспоминает Людмила Инешина. – Сижу, смотрю, как казаки выполняют трюки. А они все издалека похожие, все в одинаковой форме. И вот один из них на полном скаку свисает вниз головой, шапка с него слетает и выпадают длинные волосы. Тут-то я и поняла, что это моя дочка. Даже и представить не могла до этого, что она способна на такое.
С тех пор Людмила Владимировна на ипподром ни ногой. Боялась за дочку. А та после успешных выступлений всегда звонила домой, как могла, успокаивала маму.
За заслуги и смелость Анну Болвачеву приняли в ряды Кубанского казачьего войска. По стародавней традиции в него могут вступить лишь совершеннолетние мужчины. Для Анны, которая несла службу в конном Почетном карауле, сделали единственное исключение. В станице Рязанской она была заместителем атамана по воспитательной работе.
Для тех, кто общался с Аней, она навсегда осталась примером настоящего друга, подлинным ангелом-хранителем, готовым прийти на помощь, поделиться последним, выходить больного или травмированного.
Джигитовкой Анна планировала заниматься как минимум до 30 лет. А еще мечтала объехать земной шар на мотоцикле. На своем железном коне она выжимала на трассе до двухсот километров в час. Не сбрасывая скорости на виражах, выписывала сложнейшие фигуры на треке. Адреналин бурлил у нее в крови. За это ее и любили все: казаки, байкеры, зрители… За смелость и самообладание в самых экстремальных ситуациях. К несчастью, не все зависит от тебя самого, иногда достаточно и чужой ошибки. Например, выехавшей на встречную полосу чужой машины.
Несколько месяцев никого не подпускал к себе Достойный, конь буденновской породы, который попал к Анне еще жеребенком. До сих пор не может склеить свое разбитое счастье мама: острая фаза, когда хотелось скулить от боли и горя, прошла, но легче не стало. С любовью вспоминают о сестре братья. Ни один из них, как ни странно, не разделяет ее страсти к лошадям. И только шестилетняя племянница, выросшая на рассказах о своей удивительной тете Ане, с восторгом глядит на лошадей, ощущая в крови не томление тургеневских барышень, а присущее их роду бурление адреналина.
Вячеслав БАРАШИХИН.
Фото из личного архива Людмилы Инешиной и пресс-службы Белореченского РКО.
