Память народная не имеет срока давности. В этом убеждаешься, когда начинаешь осознавать ценность прошедших моментов.
Моя прабабушка прожила 99 лет. Она родилась, и выросла в высокогорном дагестанском селе. Когда я приезжала к ней в гости, она рассказывала много историй из своей жизни. Тогда я не понимала, зачем она это делает, и слушала лишь затем, чтобы она не обиделась. Однако теперь я знаю: мне выпал редкий шанс услышать фамильные истории, что называется, из первых уст.
Тяжелее всего бабушке было вспоминать своего мужа, который не вернулся с фронта. Она редко, но с большой любовью говорила о нем. Помню, как однажды спросила ее: «А как ты приняла весть о его гибели?». Под всегда опущенными тяжелыми веками — прабабушка практически не видела — глаза как будто забегали в поисках чего-то очень важного. Прабабушка молчит. Мне тяжело было прервать эту так необходимую ей тишину, неловко за свой вопрос…
— Прости меня, прабабушка, мне не стоило спрашивать об этом.
— Ничего, родная, я не плачу, — отвечает прабабушка и начинает свой рассказ.
В начале июля 1941 года на нас обрушилась тяжелая весть. Враг напал на нашу страну. Многих молодых мужчин призвали в армию. Муж мой тогда был далеко в горах, и мы не получили повестку для него. Нам объяснили: это потому, что его младший брат был призван на срочную службу весной 1941 года. Отряд призывников из села был сформирован и должен был двинуться в путь на рассвете. Зная характер своего мужа, я не удивилась, когда в полночь он пришел и велел собрать его вещи, заявив, что не может остаться равнодушным, когда на Родину напал враг.
Бабушка на несколько минут замолчала, как бы собираясь с мыслями: что-то очень важное хотела сказать.
— Тогда для нас была единая Родина. Дагестанцы, чеченцы, русские, украинцы, да что говорить, — все плечом к плечу поднялись на защиту…
Всю ночь муж просидел у кровати нашего сына. Будить малыша он не стал. Велел мне беречь его, а на рассвете уехал. Всего через год я получила извещение о том, что мой муж пропал без вести. Но я ждала его. Он очень любил сына, и я была уверена, что эта любовь убережет его от смерти.
Закончилась ненавистная война весной 1945 года. Не все наши односельчане вернулись домой. Не дождалась и я своего Гаджи.
Прабабушка замолчала. Нависла свинцовая тишина. Я не знала, какие нужно подобрать слова, чтобы ее успокоить. Но она так же неожиданно продолжила:
— Я привыкла одна выполнять всю работу по дому. За эти суровые четыре года много лишений выпало на нашу долю, но работала я за двоих, чтобы сын наш не знал нужды. И вот однажды, осенью 1945 года, произошел случай, который изменил мою жизнь.
Я взяла своего бессменного помощника по хозяйству, свою верную кобылу, и пошла на базар продать немного пшеницы. Возвращаясь домой, я догнала молодого мужчину, который шел медленно, прихрамывая на одну ногу. Мне стало жаль его, я спешилась и предложила ему поехать. Он смутился, поблагодарил, но от помощи отказался. Мы разговорились. Мужчина был не из нашего села. Он шел искать семью своего фронтового товарища. Ахмед (так звали солдата) рассказал, какой у него был храбрый, мужественный фронтовой друг. Звали его Гаджи.
— Понимаешь, внученька, я как услышала это имя, меня как будто стрелой пронзило, земля стала уходить из-под ног. Такой ком к горлу подкатил, я и слова вымолвить не успела, белая, как смерть, стала. Звали. Почему звали? А я ведь надеялась, что жив мой любимый, только не возвращается, потому что не может пока.
Мы остановились, расположились на обочине. Ахмед трясущимися от волнения руками (он понял, что нашел родных Гаджи) сорвал какую-то травинку, стал нервно мять ее, а потом продолжил рассказ:
— Ваш муж — настоящий мужчина. Вы должны гордиться им. Он вынес из-под артиллерийского обстрела раненого командира батальона и пошел снова под град снарядов, потому что там остался его раненый друг. Никакая сила не могла его удержать — он считал своим долгом оберегать всех односельчан. Ведь им, не знавшим русского языка, было очень тяжело. Не суждено было выйти им из того ада… В минуты затишья мы много говорили о своих родных и поклялись, что тот, кто останется жив, обязательно навестит семьи товарищей. Я вернулся домой неделю назад и сегодня нашел его семью.
Мои глаза запеленал туман, в висках, как эхо, звучало: «Не суждено было им выйти из того ада».
Я стояла, как вкопанная, неспособная дальше двигаться. А потом солдат еще долго рассказывал мне о своем фронтовом товарище, о том, как тот любил свою семью, как с гордостью говорил о своем сыне, которому на момент расставания с ним было всего полтора года. Я много не помню из того, что услышала. Я только поняла тогда, что осталась одна, что обязана достойно вырастить нашего Муту.
Прабабушка прервала рассказ. Трудно было понять, о чем она думает. Да и мне было трудно подобрать слова, которые смогли бы ее поддержать. Я позволила ей погрузиться в воспоминания наедине…
Я знаю, она сдержала слово, данное памяти своего мужа. Она сама подняла сына, моего дедушку, вырастила достойного человека — он окончил ветеринарный институт. Его уважает все село…
Теперь нет в живых прабабушки. Но я знаю точно, что буду помнить все, что она мне рассказывала. Ведь это часть истории не только моей семьи, но и моей великой Родины! Часто в СМИ слышишь, что молодое поколение плохо знает историю нашей страны. Хотелось бы возразить. Мы помним, мы будем рассказывать своим потомкам. Мы не вправе предать забвению страницы истории, написанные кровью миллионов мирных жителей.
Гульджана ЩАМХАЛОВА, 9 «А», школа №18 (руководитель Ольга Дашко).
