27 января в нашей стране отмечается День воинской славы России – День снятия блокады Ленинграда.
900 дней длилась блокада Ленинграда. За это время погибло около одного миллиона человек, и только три процента из них – от бомбежек и артобстрелов, 97 – умерли от голода.
До сих пор помнит эти страшные дни и Зинаида Ивановна Чупринина, чье детство прошло в блокадном Ленинграде.
В редакцию газеты Зинаида Ивановна Чупринина пришла со множеством юбилейных медалей. Она также принесла маленькую по размеру, но бесценную для каждого блокадника реликвию – нагрудный знак «Жителю блокадного Ленинграда». На лицевой стороне медали на фоне Адмиралтейства – разорванное кольцо, символизирующее прорыв блокады, и надпись: «900 дней – 900 ночей»…
Без права на жизнь
Родилась Зинаида Ивановна 8 октября 1933 года в семье ленинградских рабочих. Отец Иван Васильевич трудился на заводе резиновых изделий «Красный треугольник», мать Анастасия Ефимовна – в вязальном цехе. Накидки на подушки и постельные покрывала, которые вязала крючком эта талантливая, творческая женщина, пользовались популярностью среди друзей и знакомых.
Жила молодая чета в центре города, по улице Роменской. Их просторная в 20 квадратных метров комната в коммунальной квартире с общей кухней на две семьи находилась на верхнем этаже четырехэтажного дома. В предвоенные годы большинство ленинградцев жили в таких условиях. И, надо сказать, были счастливы…
Когда началась Великая Отечественная война, Зине было семь лет. И так уж сложилась судьба, что ровно за месяц до 8-го дня рождения девочки вокруг города сомкнулось блокадное кольцо. Восьмого сентября 1941 года в Ленинграде начал отсчет смертельный метроном.
Отца Зины призвали в армию. Его воинская часть поначалу дислоцировалась недалеко от города, в районе Пулковской обсерватории. Зина осталась с мамой, которая потеряла работу.
Жители блокадного Ленинграда жили без света и тепла. Город постоянно бомбили, и, чтобы обезопасить себя и маленькую дочь, Анастасия Ефимовна во время налетов спускалась с Зиной на нижние этажи дома. Им часто приходилось у соседей ночевать.
Но больше всего ленинградцев истязал голод. Осенью 1941 года продукты выдавали в ЖАКТах (жилищно-арендное кооперативное товарищество – форма управления жильем). Один из них размещался на первом этаже Зининого дома.
– Помню, как я спускалась туда по лестнице, получала немного питьевой воды и баланду, на поверхности которой плавало несколько зернышек проса, – дрожащим голосом говорила З. Чупринина. – Еще помню черный кисель, похожий на клей. От цинги нам давали еловую хвою… Но вскоре не стало и этого.
Уже после войны соседи рассказали Зине, как ее мама, обезумевшая от голода и холода, пыталась покончить жизнь самоубийством. Молодая женщина прыгнула с лестничной площадки верхнего этажа вниз… Но осталась жива.
За ту минуту отчаяния Зинаида Ивановна никогда не осуждала мать. В чудовищно холодную и голодную зиму 1941–1942 года многие ленинградцы в самоубийстве видели единственный выход.
– Голод, холод, постоянная жажда, – меж тем продолжала вспоминать наша гостья, – те, кто жил рядом с Невой, приносили воду из проруби. А у нас с мамой такой возможности не было. Дадут воду в ЖАКТе – пьем, нет – значит, нет…
К весне 1942 года изможденные и обессиленные мать и дочь уже не вставали с кровати. Цинга делала свое дело.
– Слышим, на улице воет сирена. Значит, бомбежка, налет. А мы не можем даже шевельнуться, не то что выйти из комнаты, – поясняла З. Чупринина, – в доме осталась одна соль. Ее я и «ела»: глотала несколько кристаллов, и они вызывали рвоту…
Чтобы хоть немного согреться, Анастасия Ефимовна с Зиной спали одетыми, на одной кровати. Из-за спины матери девочка видела край обеденного стола, по которому сновали мыши. Но у хозяев комнаты не осталось сил даже на то, чтобы прикрикнуть на них, отпугнуть грызунов…
В то утро в увольнение пришел отец Зины. Мужчина вошел в комнату и, заметив слабую искру радости в глазах дочери, перевел взгляд на жену. Иван Васильевич сделал несколько шагов в направлении кровати, на которой лежали его самые любимые и родные люди, тронул супругу за плечо и тут же столкнул ее на пол. Тело женщины давно остыло…
Анастасии Ефимовне был 31 год.
– Папа взял меня на руки и отнес дворничихе, – с болью в сердце говорила Зинаида Ивановна, – а та определила в больницу, где меня подкармливали и лечили. Лишь спустя время я смогла вставать на ноги.
Таких, как Зина, детей, нуждавшихся в эвакуации, власти города свозили в школу по улице Рубинштейна.
– Там был просторный спортзал, – продолжает блокадница, – Нас было много. Всем выдали одежду и сказали: «Когда вычистите ее, тогда и поедете». Мы сидели на полу, вылавливали и давили вшей…
Детский дом – рай для выживших
Эвакуировали Зину в июле 1942 года. По Ладожскому озеру детей везли на пароходе. Сначала они сидели в трюме, а затем ребятам разрешили подняться на палубу. Каждому дали по кусочку хлеба. 9-летняя Зина увидела, что над их пароходом летают советские самолеты. Летчики несли дежурство, оберегали детей.
Позже ленинградских детей и подростков пересадили в машины. И по тому, как она подпрыгивала в кузове, опасаясь упасть с деревянной скамьи, Зина понимала, насколько разбитой и ухабистой была их дорога. Худая и прозрачная, как тень, детвора каждой своей косточкой чувствовала кочки. Потом ленинградцев пересадили в поезд…
Так после долгого переезда Зина оказалась в детском доме № 4 села Подгорного Чаинского района Томской области, где, по сравнению с Ленинградом, был рай.
– Когда администрация детского дома узнала, откуда нас привезли, – вспоминает З. Чупринина, – на наш стол поставили неполный граненый стакан с драже горошком, любимым лакомством советских детей.
Детский дом № 4, по словам Зинаиды Ивановны, представлял собой двухэтажное деревянное здание, на первом этаже которого жили мальчики, а на втором – девочки. Отопление – печное. Печка там была знатная: огромная, на два этажа. Зину поселили в комнате для малышей еще с 20 девочками.
– Моя кровать стояла у самой печки, – делится своим детским счастьем Зинаида Ивановна. – И я, наконец-то, согрелась. А еще в детском доме был клуб. Там мы выступали. Помню, как я со сцены читала стихотворение «Восемь побед». Да, чуть не забыла, именно в Томской области я пошла в первый класс.
Все свои детдомовские годы девочка вела активную переписку с родителями отца. Несмотря на то что в стране была война, треугольники с печатью «Проверено цензурой» Зина получала регулярно. Более того, младший брат Ивана Васильевича постоянно присылал племяннице небольшие свертки чистой бумаги, чтобы той было на чем писать.
– Как-то в свой кабинет меня вызвала начальница детского дома, – продолжает Зинаида Ивановна, – и без всякой подготовки сообщила: «Твой папа погиб»…
Шел 1944-й год. Ивану Васильевичу было 38.
P.S. После окончания войны воспитанников детского дома № 4 вернули в Ленинград. На Московском вокзале, куда один за одним прибывали эшелоны с детьми, их встречали родные и близкие. 12-летнюю Зину никто не ждал…
Это уже потом в ее жизни появится добрая тетя Таня, сестра Ивана Васильевича, которая посвятит племяннице всю себя без остатка. Это уже потом, в 1954 году, Зинаида выйдет замуж за белореченца и переедет на его родину.
Все это будет потом. В другой, мирной, жизни.
Фото Сергея МАРТЫНОВА.
Сегодня в нашем районе проживают девять жителей блокадного Ленинграда.
Это Лидия Петровна Бунякина, Татьяна Васильевна Воробьева, Евгений Григорьевич Лемешенков, Геннадий Михайлович Залыза, Станислав Карпович Раганян, Павел Александрович Дубовицкий, Вера Николаевна Михальчук, Винава Лазаревна Пахомова и Зинаида Ивановна Чупринина.
